//Кудрин Б.И. Через тернии к общей и прикладной ценологии. Основы ценологии, технетики, электрики. Антология публикаций и интервью за 2016 – 1980 гг. Вып. 57/30. «Ценологические исследования». – М.: Технетика, 2016. – С. 43-74.

4. О философской докторской

УДК – 621.3+658.5+519.9+576.12

 

Б. И. Кудрин. Введение в технетику. 2-е изд., переработ., и доп. – Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1993. – 552 с.

 

В монографии развиваются эволюционные представления об окружающем мире. Показаны системные особенности ценоза как сложной (большой) системы и качественные его отличия от элемента-особи. Делается шаг от общности, выявленной кибернетикой, к общности ценозов любой природы. Рассматривается специфика отбора для физико-химических, биологических, технетических (технических), информационных, социальных систем. Для технической реальности сформулирован закон информационного отбора, определяющий узловые точки научно-технического прогресса. Предложены основы технетики – аналога биологии, математические модели структуры ценозов, количественные границы управления соотношением крупного и мелкого, массового и единичного, стандартного и уникального. Рассмотрены философские проблемы техноэволюции.

Монография предназначена для инженерно-технических и научных работников разных специальностей. Отдельные главы адресованы электрикам, металлургам, ремонтникам, проектировщикам и конструкторам, биологам, археологам, шахматистам, специалистам по истории техники и науковедам, творческим работникам и лингвистам, специалистам в области стандартизации и управления народным хозяйством. Полезна студентам и аспирантам гуманитарных, естественных и технических факультетов, широкому кругу читателей.

 

© Б. И. Кудрин, 1991

© Б. И. Кудрин, 1993

4.3. ПРЕДИСЛОВИЕ СОИСКАТЕЛЯ

Настоящий выпуск присоединяется к материалам конференции, с одной стороны, по рекомендации учёных, активно поддерживающих мои научные исследования, а с другой – и это главное – от понимания, что созданная теория, в частности, фактические данные, математический аппарат, философские и междисциплинарные обобщения, результаты внедрения, содержащиеся в докладах конференции и в материалах дискуссии, представляют крайне важную теоретическую и практическую систему, которая необходима России сейчас для внедрения во всех областях человеческой деятельности (см., например, "Российская газета", 4 апреля 1996 г.). Но более существенно изменение общественного сознания – разнообразие обязательно, уравниловка – губительна. Необходимо самое широкое привлечение интеллигенции к осмыслению материалов настоящего сборника, философских проблем технической реальности вообще.

Успешное "закрытие" на десятилетия развиваемого мною научного направления (а как оказалось – науки), осуждение именно на концептуальном уровне – осуществлялись неоднократно, и были мне понятны: не могла поддерживаться теория, ставящая под сомнение идеалы утопистов, гигантизм индустриализации, возможность глобального планирования и учёта, достижимость "справедливого" распределения. "Нет", сказанное в 1996 году философским факультетом Санкт-Петербургского государственного университета, наводит на нехорошие аналогии.

Начнём с истории. Для обсуждения наших собственных научных результатов, касающихся биологических, технических и информационных систем, в далеком уже декабре 1975 года, в занесённой снегом таёжной избе вблизи Сарбалы – предгорье Шории – собрались пятеро (один стал поэтом – членом ССП, трое – докторами технических, физико-математических и биологических наук). В результате – родилась статья с высоким цитат-индексом: Модель формирования статистической структуры биоценозов. – Изв. СО АН СССР, 1978, серия биол. наук, вып. 1 (примечательна подпись: Биологический ин-т СО АН СССР, Ин-т по проектированию металлургических заводов, Ин-т леса и древесины СО АН СССР, Сиб. филиал Всесоюзного ин-та растениеводства).

Обсуждалась и подготовленная к печати моя статья "Применение понятий биологии для описания и прогнозирования больших систем, формирующихся технологически" (опубликованная затем в продолжающемся издании "Электрификация металлургических предприятий Сибири. Вып. 3. – Томск: Изд-во ТГУ, 1976, С. 171–204. Статья, как классическая, содержащая основные положения науки о технической реальности, без изменения и без авторского согласования была опубликована в книге "Системогенетика и учение о цикличности развития". – Тольятти: Межд. Акад. бизнеса и банк. дела, 1994. С. 298–329). Статья защищала объективность эволюции техники и технологии; рассматривала ряд: развитие неорганического мира – биоэволюцнятехноэволюцияинформэволюция, утверждая, что техноэволюция – это следующий шаг, сделанный природой в её направленном развитии; в ней был сформулирован закон информационного отбора, как более общий, чем закон естественного отбора Ч. Дарвина; представлена кибернетическая схема техноэволюции, определяющая узловые точки научно-технического прогресса.

Мы не знали тогда, что одновременно с публикацией моей статьи в этом же, 1976 году Лениздатом будет выпущена монография "Критика буржуазной философии техники", где сказано: "Философия техники – новое направление буржуазной идеологии эпохи империализма... Философия техники – непримиримый противник материалистического понимания научно-технического прогресса. Она выступает в качестве одного из главных поставщиков идей и аргументов для ревизионистской практики марксизма-ленинизма".

Однако мы все понимали, что основные положения моей статьи резко расходятся с действующей идеологией, и любые активные попытки отстаивания своих философских взглядов могут кончиться для автора самым печальным образом. Тем более, что журнал "Вопросы философии", несмотря на письменную рекомендацию Станислава Лема (ноябрь 1973 г.), не принял мою заметку к публикации. Впрочем, этот журнал и впоследствии неоднократно возвращал мои статьи по философии техники, вплоть до 2009 г., когда личная встреча с акад. Лекторским ничего не дала (см. Открытое письмо российским философам. Вып. 46. "Ценологические исследования", 2012. С. 7–21). Первая публикация в серьёзном философском издании датируется 1979 годом: Об относительном подобии формирования технических и биологических сообществ. Философские науки, 1979, № 5.

Эта статья ознаменовала некоторый прорыв в понимании предлагаемой парадигмы, происшедший в 1980 году: в политической оценке – Многообразию нужен предел. Социалистическая индустрия, 27 сентября 1980, № 222; в общесистемной постановке – Исследования технических систем как сообществ изделий – техноценозов. – Системные исследования. Методологические проблемы: Ежегодник, 1980. – М.: Наука, 1981. С. 236–254; в экономике – Научно-технический прогресс и формирование техноценозов. – ЭКО: Экономика и организация промышленного производства, 1980, № 8. С. 15–28; в отраслевом (государственном) планировании – Экономии электроэнергии – перспективный план. – Сталь, 1980, № 10. С. 847–851; в практике эксплуатации – Электроремонт на Оскольском электрометаллургическом комбинате. – Промышленная энергетика, 1980, № 5. С. 23–28; в популярном изложении – Угроза многообразия изделий. – Знание–сила, 1980, № 5. С. 25–27.

Однако высказанные мною идеи не были тогда восприняты гуманитарной общественностью из-за неприятия самóй постановки об объективности действия закона информационного отбора (Н-распределения). Идея осуждалась философами с тех пор в разной форме и на разных уровнях, вплоть до В. Медведева (сменившего Е. К. Лигачева, персонально мне разрешившего, кстати, первый выпуск "Электрификации металлургических предприятий Сибири", Томск, 1971, где было впервые представлено Н-распределение), который принял меня на 15 минут и, не сомневаясь в философской значимости сделанного, квалифицировал всю теорию как социал-дарвинистскую ("впрочем, без оргвыводов").

В книге "Философские вопросы технического знания" (М., 1984) говорилось: "Ряд представителей буржуазной философии техники уподобляет технические системы биологическим популяциям, состоящим из отдельных "изделий" (особей) и подчиняющимся собственным законам техноэволюции. Не избежали подобной редукции социальных законов проектирования и использования техники к биологическим законам саморазвития живых организмов и биосферы и некоторые советские авторы – Б. И. Кудрин, провозглашающий "эквивалентность построения технических, биологических и информационных систем"...

В Сарбале мы не предполагали дальнейшего развития событий, но понимали: может вызвать крайне отрицательные последствия утверждение, что техническая реальность развивается по своим законам, что социалистическая идея жизнеспособна в государственном масштабе лишь в случае возможности приведения политики и экономики в соответствие с требованиями Н-распределения (это особенно относится к планированию и проектированию), что создана наука, которая по масштабам, со временем, встанет в ряд с физикой и биологией и, наконец, претензии автора на своё, должное место в системе научных ценностей. В конце концов, как сказал Н. Н. Завалишин, в каждом соответствующем доме уже полно ньютонов и дарвиных. Мы решили, что единственный путь "пробивания" теории, что совпало с мнением проф. И. Д. Кутявина[1], это представление результатов в печати отдельными фрагментами, в самых разных изданиях. И что лишь собранные когда-то вместе, они смогут дать цельное представление о сделанном (см. отзыв проф. И. А. Майзеля).

В конце концов по рекомендации ряда крупных учёных-философов (и после предзащиты 5 января 1995 г. на расширенном заседании кафедры философии МЭИ, где работа обстоятельно была рассмотрена и официально высоко оценена), монография "Введение в технетику" 31 января 1995 г. была представлена в Диссертационный совет Философского факультета Д.063.57.01 при Санкт-Петербургском государственном университете для защиты на соискание учёной степени доктора философских наук по специальности 09.00.08 – философия науки и техники. На заседании, состоявшемся через 14 месяцев после подачи заявления, 28 марта 1996 г., считается, присутствовало 14 членов Совета из 19, которые были оповещены (видеозапись заседания сохранилась). Результаты голосования отрицательны: за – 8, против – 4, недействительных бюллетеней – 2.

Список членов Совета Д.063.57.01 приводится по рассылке и личному приглашению (явочный лист мне не известен): Председатель, доктор философских наук, проф. Я. А. Слинин; Учёный секретарь, кандидат философских наук, доцент Л. М. Райкова; члены Совета, доктора философских наук, профессора: Бранский В. П., Георгиевский А. Б., Гусев С. С, Иванов В. Г., Караваев Э. Ф., Кармин А. С, Карпунин В. А., Лапицкий В. В., Липский Б. И., Мамзин А. С., Марков Б. В., Огородников В. П., Стрельченко В. И., Теребилов О. Ф., Тульчинский Г. Л., Подкорытов Г. А., Фёдоров Б. И.

Приводимые далее материалы будут представлять интерес для истории, если монография и 300[2] других моих публикаций (ни от одной из которых я не отказываюсь и сегодня) в совокупности оставят след в науке. Если же они окажутся ложными и незначимыми, то данный выпуск – ошибка. Есть риск. Однако риск предполагает не только решимость, но и уверенность в необходимости действовать во имя цели. Я не сомневаюсь в значимости сделанного, в своей правоте действовать.

21 апреля 1996 г.


4.4. ВВЕДЕНИЕ В НАУКУ О ТЕХНИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТ

К защите на соискание учёной степени доктора философских наук представляется второе переработанное и дополненное издание монографии "Введение в технетику", 1993, 552 с. Монография отражает мировоззрение проектировщика, определяющего построение (новое строительство, расширение, реконструкция и техническое перевооружение действующих предприятий, зданий и сооружений отраслей народного хозяйства, отраслей промышленности и видов строительства), обеспечение функционирования (эксплуатация, обслуживание, ремонт) и развитие (обоснование изменения состава агрегатов и цехов, прогнозирование объёма и сортамента продукции, а также требующихся ресурсов) как завода (города), так и отрасли (региона, страны) в целом.

Актуальность темы исследования определяется планетарным характером технической реальности, которая диктует уже само бытие индивида-особи, и неразработанностью законов эволюции техники и технологии, точнее, отсутствием науки (совокупности наук) о технической реальности, которую мы называем технетикой и которая была бы подобна биологии для мира живого. Чудеса науки и техники, как оказалось, не решают проблемы добра и зла, не опровергают малоутешительные выводы футурологов о вероятности для человеческой цивилизации катастрофы, заложенной комплексом порождённых обществом проблем: загрязнение среды, истощение ресурсов, взрыв преступности, девальвация моральных ценностей, перенаселённость и миграция, новые болезни и ожившие эпидемии. Наблюдающееся смещение интересов с технического на гуманитарное знание отражает тревогу общества и неудовлетворённость технократическими ценностями.

Возникновение машинной техники, по верному замечанию Н. А. Бердяева, есть главное событие цивилизации. Но философия техники, что констатируется в зарубежной литературе, занимает весьма скромное место. В нашей стране она настолько мало разработана, что сам термин отсутствует в большинстве философских словарей. Хотя ВАК РФ в требованиях к диссертациям (1995) разделяет технические и технологические решения, но в философских публикациях смешивают эти понятия, как и другие, характеризующие сущность технической реальности и обеспечивающие её познание как феномена. Многие же технические явления, следовательно и дефиниции, их определяющие, не известны гуманитариям.

Направление вектора развития техники, может быть, ведёт в тупик. Неясно, насколько техническая реальность вышла уже из-под контроля, есть ли возможность преодолеть технологическую составляющую кризиса нашей цивилизации. Для человека неизбежна вера в то, что мы имеем какое-то особое отношение ко Вселенной, что человеческая жизнь – не нелепая цепочка случайностей, а с самого начала – Предначертание. Нас почти убедили, что жизнь вообще возникла с необходимостью, что с необходимостью появился "венец природы", что всё – "во имя человека, всё – для блага человека". Но так ли это? Мы уже не настаиваем, что Солнце вращается вокруг Земли, и Земля – центр Вселенной. Но убеждены, что человек определяет эволюцию техники и технологии (техноэволюцию), что он создаёт ни что иное, как сферу разума – ноосферу, что "будущее – светло и прекрасно", что его творческая познавательная деятельность раскрывает сущность действительности.

Глобальность концепции ноосферы не даёт ответа на множество частных вопросов. Косная материя сумела породить органический мир, но он сминается надвигающейся технической реальностью, ведущей начало не столько от момента, когда человек использовал острую палку, сколько от момента "осознания" её возможностей, пересекающегося с моментом "изготовления". Насколько эта палка предопределила появление классической физики и насколько из-под палки возникло общество? С неизбежностью ли из формул Эйнштейна последовали Хиросима и Чернобыль, в потенции ли уравнений Максвелла непростая ЛЭП-500 Новокузнецка? Специфичны ли, точнее, насколько фундаментальны законы становления и развития технической реальности? Или они сводятся к законам физики и биологии? Наконец, какова иерархия уровней организации технической реальности, каковы "кирпичики", образующие техносферу?

Продолжая традиции русской школы философов, восходящие к П. Энгельмейеру и А. Богданову, мы выделяем техническую реальность как особую часть материального мира, предлагаем иерархию объектов искусственного мира и формулируем основной движущий фактор техноэволюцпи. Актуально осознание места человека в уже сложившемся материальном и идеальном мире, чтобы, познав объективные законы технической реальности, мы могли следовать им, соизмеряя свои "постоянно растущие" потребности с мощью им же созданного, учитывая крошечность мира живого, предшествующего человеку.

 

Фото-Кудрин004

Семинар-встреча энергетиков, Москва, 2015


4.5. ТИТУЛ ВЫП. 2. "ЦЕНОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"

Кудрин_титул006

4.6. РАЗВЁРНУТОЕ СОДЕРЖАНИЕ

 

Отзыв ведущей организации – Института философии РАН, подписанный заведующим лабораторией философии техники докт. философ. наук В. М. Розиным и утверждённый директором ИФ РАН акад. В. С. Стёпиным

Отзыв директора Института истории естествознания и техники докт. эконом. наук, проф. В. М. Орла

Отзыв официального оппонента, члена Совета, докт. философ. наук, проф. А. Б. Георгиевского

Отзыв официального оппонента, докт. философ. наук, проф. каф. философии и социологии СПб. гос. морского техн. ун-та И. А. Майзеля

Отзыв официального оппонента, докт. философ. наук, проф. каф. философии Российской акад. Гос. службы при Президенте Российской Федерации В. Н. Шевченко

Выступление члена Совета докт. философ. наук, проф. А. С. Мамзина

Информация о предстоящей 22–24 января 1997 г. международной конференции "Становление философии техники"

 

4.7. ОТЗЫВЫ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ СОВЕТУ СОГЛАСНО СОДЕРЖАНИЮ

ОТЗЫВ ВЕДУЩЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ –
ИНСТИТУТА ФИЛОСОФИИ РАН

Представленная диссертация, безусловно, является актуальной, поскольку, как правильно подчёркивает её автор, техническая реальность стала глобальным фактором, определяющим развитие и судьбу человечества. А философское осознание этой реальности в настоящее время явно неудовлетворительно. Нельзя сказать, что философы игнорировали тему и проблемы техники и технологии, нет – это традиционный предмет философии техники. Однако подход, предложенный в диссертации, существенно отличается от традиционного и, на наш взгляд, весьма перспективен. В чём его суть? Б. И. Кудрин предложил понять технику и технологию не столько как продукт деятельности человека, сколько как особую "естественную природу" – как техническую реальность. Попытки сделать это в философии техники имели место, но реализовать подобный замысел удалось только автору диссертации. И вот почему. Он представил технику и технологию весьма необычно: от анализа отдельных механизмов (машин и сооружений) перешёл к изучению множества технических изделий, определённым образом связанных между собой, и ввёл в рассмотрение такой важный для технической действительности фактор как информация, конкретно – учёл информацию, закреплённую в техническом документе (конструкции, проекте, технологических картах и т.д.). Подобное представление не только позволило рассматривать технику и технологию в естественном ключе, но и распространить на них эволюционные и системные представления и взгляды. В результате, с одной стороны, на технику и технологию удалось распространить представления современной биологии и на основе этого ввести такое важное понятие как "техноценоз", а также описать закономерности техноэволюции, с другой – осуществить обобщение эволюционных представлений на разные типы систем – физические, биологические, технические, информационные и социальные. Согласимся, это великолепный результат для философского исследования.

В качестве центрального объемлющего понятия в диссертации вводится понятие "технической реальности". На это также стоит обратить внимание. Сегодня понятие реальности всё чаще начинает использоваться в философии и нередко вместо понятия существования. Привлекательность для современного философа этого понятия в том, что оно позволяет рассматривать не только продукты человеческой деятельности (в данном случае технику и технологию), но и вовлекать в анализ, во-первых, саму деятельность (конструкторскую, проектную, эксплуатационную и т.д.), во-вторых, различные виды её интеллектуальной регуляции и управления (информацию, идеи, знания, формы осознания техники). Важнейшей особенностью современной технической реальности, утверждает Б. И. Кудрин, является не только целенаправленная инженерная, проектная и техническая деятельность, но влияние, которая эта деятельность оказывает на последующую деятельность инженера и проектировщика, а также на процессы природы в плане их трансформации. Трудно переоценить этот момент.

В диссертации достаточно места посвящено описанию методов, используемых автором, например, системных, математических, эволюционных. Это, безусловно, достоинство философской работы, поскольку рефлексия методов работы позволяет автору обосновать те нетрадиционные способы анализа, которые он реализует в отношении технической, и не только технической, реальности. В частности, подобная рефлексия позволила Б. И. Кудрину обосновать способы исследования технических и других типов ценозов и основанные на них способы описания эволюции физических, биологических, технических и информационных систем.

Считая информационный отбор одним из главных факторов, направляющих техноэволюцию, Б. И. Кудрин рассматривает более 40 законов и правил, характеризующих эволюцию техники и технологии. Среди них, например, следующие: техноэволюция – творческий процесс, основанный на вариофикации; наличие новшеств, путь проб и ошибок, специализация обязательны для техноэволюции; онтогенез совершается по документу, а техноэволюция в целом есть непрограмированное развитие; существует микроэволюция, проявляющаяся в изменении частоты применяемых документов и в их индексации и др. Важно также, что автор, сравнивая закономерности техноэволюции с классическими закономерностями тихо- и номогенеза, обсуждает границы техноэволюции.

Естественное завершение всего исследования – обсуждение проблем новой дисциплины, изучающей техническую реальность, автор называет её "технетикой". При этом Б. И. Кудрин выделяет четыре основных периода развития технетики: последний он связывает с необходимостью философского осознания закономерностей техноэволюции, а также способов управления информэволюцией.

Основное замечание к работе Б. И. Кудрина следующее: в диссертации необходимо было обсудить границы авторского подхода. Например, давая определение техники, технологии, конструирования, проектирования, Б. И. Кудрин опускает ряд их характеристик, ненужных с точки зрения его подхода, но совершенно необходимых в других направлениях исследования этих феноменов. Сходное замечание можно сделать относительно авторской трактовки эволюции разных систем. Обобщая системный и эволюционный подходы, распространяя их на физические, биологические, технические, информационные и социальные системы, Б. И. Кудрин забывает оговорить, что все выделенные им закономерности имеют место лишь при заданных им ограничениях, которые весьма существенны и с которыми могут не согласиться другие исследователи и философы. Наконец, вряд ли стоит определять технетику и как часть технической реальности, и как науку о технической реальности: подобное удвоение может привести к парадоксам.

Тем не менее, сделанные замечания нисколько не снижают ценности и значительности диссертации автора. Перед нами оригинальная пионерная работа, расположенная на стыке философии техники и оснований технических наук. В работе получены интересные новые результаты (введено понятие технической реальности, создана картина общей эволюции разных систем, описаны особенности и закономерности техноэволюции и другие). Судя по тексту диссертации, она полностью отвечает требованиям ВАК. Автор диссертации Б. И. Кудрин, безусловно, достоин искомой им степени доктора философских наук.

 

ОТЗЫВ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ
И ТЕХНИКИ РАН

Диссертация Б. И. Кудрина "Введение в науку о технической реальности" является итогом многолетних плодотворных изысканий автора, о чём свидетельствует список научных трудов, представленный в автореферате. На основе оригинальных методологических решений и обширного фактического материала соискатель выстраивает единую картину мироздания, сосредотачивая при этом главное внимание на разработке целостной концепции междисциплинарной науки о технической реальности, называемой автором технетикой.

О научной новизне работы, в определённой степени, говорит уже сам факт обращения исследования к философским проблемам технетики, законам её строения и развития, поскольку этой области знания не уделяется должного внимания ни со стороны отечественной, ни со стороны зарубежной науки (исключение составляет лишь немецкая техниковедческая школа). Вдумчивое ознакомление с диссертацией Б. И. Кудрина лишь подтверждает её новизну, фундаментальность и практическую значимость.

Опираясь на наработки в области технической терминологии (техносфера, техника, технология, машины и т.д.) и развивая их, автор предлагает целый ряд новых категорий и дефиниций, как-то, технетика, техноэволюция, техногенез, техноценоз, технический вид, техническая особь и др. Использование понятийного аппарата философских, технических и естественных наук (в первую очередь биологии) – лишь одно из свидетельств пограничного характера работы. О её междисциплинарной сущности свидетельствует и методология исследования технических ценозов, предполагающая рассмотрение вопроса в рамках изучения общности структуры ценозов любой природы. Техническая реальность и принципы выделения её из окружающего мира также рассматриваются в неразрывной связи с физическими, биологическими, информационными и социальными реальностями.

Несомненный интерес и новизну представляет детально проработанная концепция техноэволюции, основанная на законе информационного отбора. Эта проблема также рассматривается в единстве с другими существующими отборами и, в первую очередь – естественным, являющим собой важнейшее звено эволюционного учения.

Используя метод аналогий, автор утверждает, что законы естественного и информационного отборов совпадают. В первом случае изменение вида происходит в результате мутации генетической информации, во втором – в результате изменения документа, обуславливающего эволюцию технического изделия как вида. При рассмотрении категории выживаемости, конкурентной борьбы, экологической ниши и т.д. исследователем также постулируется полная идентичность ситуаций. Отличие лишь в одном – при информационном отборе человеком осознанно создаётся документ, фиксирующий мнение об изделии, а в случае генной мутации этого нет.

И здесь, в соответствии с логикой изложения, встаёт вопрос, а не стоѝт ли за эволюцией гена предопределённость, предначертанность, некоторое высшее разумное начало. К этой спорной, но имеющей право на рассмотрение мысли подводят и авторские параллели между скачками, прерывами постепенности в развитии технического мира и отсутствием промежуточных форм во временнóй видовой цепочке, что не позволяет эволюционистам построить филогенетическое древо.

На основании разработанной теории техноэволюции автор выделяет три узловые точки научно-технического прогресса: 1) Этап конструирования, заключающий в себе научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по созданию новых изделий, технологии, материалов; 2) Этап проектирования, предполагающий создание и обеспечение функционирования техноценозов; 3) Этап прогнозного проектирования, решающий перспективные вопросы развития предприятия, отрасли, города, района.

Исходя из предложенной и апробированной автором схемы, можно констатировать очевидность прикладного значения работы, что свидетельствует о неординарном и широком профиле исследования, несомненно выходящем за канонические границы строго философских работ. В то же время, исследование имеет и большое культурно-философское значение, поскольку развивает кругозор инженерно-технического сообщества и влияет на его мышление и мироощущение. Для философов ценность работы заключается в построении целостной концепции технического мира, базирующейся на обширном инженерно-техническом материале, графических и математических методах исследования. Материалы предоставленной к защите работы несомненно могут и должны быть использованы также в педагогических процессах высших и средних учебных заведений.

К сожалению, требования к объёму автореферата не позволили автору во всех деталях познакомить читателя с разработанной теорией, методами и конкретными примерами её практической реализации. А ведь это, в конечном счёте, самое главное в исследовании. В этой связи, представляется актуальной постановка вопроса о переиздании основной монографии Б. И. Кудрина "Введение в технетику" – недосягаемой и столь нужной широкой аудитории инженеров, конструкторов, проектировщиков, преподавателей вузов, философов, историков науки и техники.

Диссертация "Введение в науку о технической реальности" отвечает требованиям, предъявляемым к работам, выдвигаемым на соискание учёной степени доктора философских наук, а Б. И. Кудрин заслуживает присуждения учёной степени доктора философских наук.

 

ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА ДОКТОРА ФИЛОСОФСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРА А. Б. ГЕОРГИЕВСКОГО

К разработке темы диссертационного исследования Б. И. Кудрин обратился ещё в 1970-м году, о чём свидетельствуют его первые публикации по разным аспектам проблемы и научные контакты с сектором истории эволюционной биологии Ленинградского отделения Института истории естествознания и техники АН СССР, руководителем которого был известный биолог-эволюционист проф. К. М. Завадский. Научное обсуждение вопросов, связанных с инвариантностью процессов биоэволюции и техноэволюции, которые проводились диссертантом в секторе и с проф. К. М. Завадским, как мне кажется, во многом укрепили его уверенность и убеждённость в необходимости разработки указанной темы. Но здесь же надо подчеркнуть, что эта убеждённость возникла ещё ранее, самостоятельно, под влиянием знакомства автора с соответствующей литературой из самых разных областей естествознания и техники, в силу способности к глубокому аналитическому и широкому синтетическому мышлению.

Основные положения диссертационного исследования опубликованы в многочисленных изданиях (в автореферате указаны 92 публикации, в том числе 14 книг). Часть из них издана отдельной книгой "Введение в технетику" (1-е изд., 1991 г., 2-е изд., 1993 г.), представляющей собой сборник авторских статей, которую, однако, нельзя рассматривать как цельное монографическое исследование, посвящённое строго единой теме. Примерно половина статей книги имеет непосредственное отношение к теме диссертационной работы, но по объёму – это достаточно солидный научный труд, который вполне обеспечивает защиту идей автора в форме научного доклада.

Первой и главной заслугой автора, на мой взгляд, является пионерная, во всей возможной объёмности, постановка проблем, составляющих в совокупности новую область научных исследований, названную автором "технетикой". Вопрос о том, что в процессе общественного развития постепенно формировалась особая форма движения материи – техносфера, техническая реальность, обсуждается среди философов уже относительно давно. Многочисленная литература по истории техники, специальные философские исследования техники как в нашей стране, так и за рубежом, особенно в Германии, опубликованные в 1960–70-х гг., констатировали факт формирования техносферы в качестве закономерного результата общего прогрессивного развития материального мира. Наряду с констатацией факта, предпринимались попытки выявить движущие силы и закономерности развития техносферы. В большинстве работ причины прогресса техники усматривались в растущих общественных потребностях, а закономерности этого процесса выявились как во внутренних тенденциях развития техники, так и в соотношении с развитием социальной среды, т.е. в единстве производительных сил и производственных отношений. Наиболее полный анализ этих вопросов был дан в известной монографии Ю. С. Мелещенко "Техника и закономерности её развития" (1970 г.), на которую ссылается диссертант. Он правильно отмечает, что подобных работ мало, и далее пишет: "Не осознаётся первостепенная, жизненная важность технической реальности, наличие фундаментальных закономерностей, определяющих её развитие, закономерностей, не сводимых к законам естествознания" (Введение в технетику, стр. 381).

Термином "технетика" автор определяет часть технической реальности, которая в целостной совокупности включает пять основных элементов: технику, технологию, материалы, готовые изделия (продукцию), отходы (там же, стр. 391). В работах дан подробный анализ существующих определений понятий техники и технологии, с которым в целом можно согласиться. Кроме онтологической трактовки термина "технетика", т.е. как части технической реальности, этот же термин применяется автором для обозначения науки, предметом которой является указанная часть технической реальности. Здесь напрашивается критическое замечание. Во-первых, если технетика – это только часть технической реальности, тогда что же составляет другие её части? К таковым, о чём можно судить по отдельным высказываниям самого автора, относятся такие творения человека, как созданные им в процессе селекции многочисленные сорта растений и породы животных, технические средства, используемые в здравоохранении, образовании, спорте и т.п. Все они представляют собой также изделия, следовательно, должны быть включены в общую сферу технической реальности. Во-вторых, тем самым, объём понятий увеличивается, и его можно толковать в самом расширительном смысле: всё, что создано человеком, есть техническая реальность, но в таком случае расплываются границы понятия, и оно начинает утрачивать свою самостоятельность.

Как пишет автор, "существо" излагаемой им теории составляет техноэволюция, определения которой, правда, нет в предлагаемом словаре терминов, но оно встречается в тексте статей и в контексте с определением понятия "техногенез" может быть представлено как исторический процесс возникновения и совершенствования перечисленных выше элементов технической реальности. Методологической же основой проводимого исследования является применение понятий биологии, системный анализ и принцип селектогенеза (там же, стр. 12). Таким образом, главный методологический приём – показать инвариантность (изоморфизм) органической эволюции и техноэволюции, подобие их движущих сил и закономерностей и на основе принципа аналогии, его эвристической силы, доказать правомерность выделения новой науки – технетики.

Выше отмечался новаторский характер диссертационной работы Б. И. Кудрина, и тем не менее следует сделать несколько исторических дополнений к этому замечанию, чтобы не сложилось впечатление, что до выступления диссертанта по данной теме не было ничего сделано. Сам автор не даёт исторической справки, и в какой-то степени это оправданно, поскольку до недавнего времени мало кому приходило в голову искать общие закономерности в развитии столь отдалённых друг от друга областей, как живая природа и техника. Сам принцип аналогии (подобия) давно используется в математике, механике, сравнительной анатомии и становится основополагающим в формировании прикладных наук, лежащих на стыке биологии и техники (бионика, кибернетика, биотехнология). Первоначально идея о структурно-функциональном подходе между живыми организмами и техническими устройствами зародилась в виде так называемой "органопроекции" – представлении о том, что орудия являются закономерным искусственным продолжением совершенствования органов человеческого тела (Аристотель, Гумбольдт, Риттер, Капп). Интерес же к непосредственному сопоставлению прогрессивного развития живой природы и техники, поиски аналогий, общих закономерностей между ними появился относительно недавно и впервые был отражён в концепциях "биотехнического прогресса" В. Франца (1935) и "типострофизма" О. Шиндевольфа (1964). Эти два автора, можно сказать, были провозвестниками кибернетического и бионического направлений в той мере, в какой эти направления обязаны своим зарождением эволюционному подходу.

Уместно напомнить, что вопросам, анализируемым в диссертационном исследовании, был посвящён и специальный симпозиум "Теоретические вопросы прогрессивного развития живой природы и техники" (Ленинград, 1970), на котором обсуждались проблемы общих критериев прогресса живой природы и техники, его общих движущих сил и закономерностей и др. Насколько мне известно, это был единственный симпозиум по данной тематике, организованный по инициативе представителей двух наук – теории эволюции и техники (К. М. Завадским и Ю. С. Мелещенко). К сожалению, это весьма перспективное для теории и практики начинание не получило дальнейшего развития. За последние четверть века появилось много работ в связи с обсуждением новых понятий – техносферы, техноценоза, техногенеза, техноэволюции, но они исследуют закономерности развития самóй техники и мало касаются их инвариантности с процессами биологической эволюции. Поэтому я и квалифицирую диссертационное исследование Б. И. Кудрина как новаторское, как своего рода "луч света в царстве ещё почти совершенно не изученного".

Не будучи биологом-эволюционистом, Б. И. Кудрин правильно сориентировался в определении предмета эволюционной теории и, исходя из этого, нашёл общие подходы к выявлению изоморфизма биоэволюции и техноэволюции. Как известно, предмет эволюционной теории составляют основные формы организации жизни (организм, популяция-вид, биогеоценоз), элементарные факторы, движущие силы и общие закономерности исторического развития живой природы. По аналогии с таким определением автором диссертационного исследования выделяются: особь (изделие), вид (совокупность однопорядковых изделий) и техноценоз (система видов-изделий). Приводятся характеристики выделенных элементов техносферы и анализируется их общность с соответствующими биологическими понятиями. Нам представляется, что подобная операция правомерна, и она доказывает не только относительное единство разных форм организации и эволюции материи, но и возможность их идентификации, установления определённых тенденций развития и на этой основе – разработки прогностической функции как теории эволюции, так и технетики.

Второй момент инвариантного исследования сводится к выяснению движущих сил техноэволюции. Автором вводится понятие "информационный отбор" в качестве общего по отношению к понятию естественного отбора Ч. Дарвина, и трактуется оно в виде отбора более "адаптированной" (полезной) документации на вновь разрабатываемые изделия. По существу с таким предложением можно согласиться, возражение вызывает лишь само слово "информационный отбор". Дело в том, что любой тип отбора (физико-химический в виде самосборки молекул, органический, или дарвиновский, интеллектуальный и др.) основан и логически возможен только при наличии информации, если последняя понимается в качестве меры разнообразия (гетерогенности системы), а о таком понимании в работах диссертанта как раз и идёт речь.

Наконец, третий пункт проводимой диссертантом аналогии между биоэволюцией и техноэволюцией касается общих закономерностей этих процессов. По данному вопросу накоплено уже достаточно материала, чтобы его можно было осветить более широко, чем это сделано в работах автора диссертационного исследования. Очевидна общая прогрессивная направленность биологической и технической эволюции, выделены общие критерии прогресса (Мелещенко, 1970; Миклин, 1970), показаны общие стратегии этих процессов (Завадский, 1970). Среди наиболее ярких общих признаков эволюционного и технического прогресса выделяются неравномерность и тенденция к необратимости развития. Неравномерность эволюции тесно связана с её направленностью и специализацией. Эти особенности всегда были в поле зрения филогенетики, интересны они и для изучения техноэволюции, например, проблемы "массового производства и принципа модуля". В работах и автореферате диссертанта имеются ссылки на филогенетические принципы Долло, Депере, Копа, но они не раскрыты применительно к конкретным фактам и закономерностям эволюции техники. Много общего имеется также в постановке и решении вопроса о пределах и ограничениях в прогрессивном развитии живой природы и техники (Мороз, 1972), имеющих прямое отношение к теме диссертационной работы.

Реплика о том, что не всё охвачено автором в его работах, не должна расцениваться в качестве недостатка, она является лишь пожеланием для продолжения исследований темы, в которых ещё много "белых пятен". На фоне уже сделанного автором малозначащими будут замечания в роде того, что в одних местах представленной к защите книги утверждается о реальности биологического вида (стр. 356), а на следующей странице об его условности, о том, что вид есть абстракция; написание слова "синэнергетика" вместо "синергетика" – наука о самоорганизации (стр. 5 автореферата).

Более серьёзное замечание и, пожалуй, принципиально единственное, относится к выяснению того, что же является основной движущей силой техноэволюции. Судя по тексту публикаций и автореферату, таковой выступает информационный отбор, точнее сказать – "документный" (или документальный) отбор. Но этот термин больше описательный, чем отражающий сущность. В объяснениях техноэволюции нигде не видно её сущностной движущей силы – творчества человека, а ведь именно оно воплощает в себе главный фактор техногенеза. Процесс техносферы всё более отчуждает её от общества, даже противопоставляет эти две реальности в качестве антиподов, но он не исключает человека из процесса техноэволюции. Этот аспект остался за пределами анализа, что следовало бы специально оговорить и тем самым ограничить предмет исследования рассмотрением "чистой" технической реальности и закономерностей её эволюции.

Актуальность и слабая разработанность темы диссертационного исследования Б. И. Кудрина до выступления автора не вызывают сомнения. Им собран и проработан огромный по объёму и разнообразный по содержанию материал, который в деталях не может быть оценен в полной мере одним специалистом. Образно выражаясь, в работах автора содержатся целые пласты "полезных ископаемых" научных данных в области технетики и смежных с ней наук, естественно-научное и философское осмысление которых ещё будет продолжено, надеемся, самим автором и другими исследователями. Но уже и проведённый Б. И. Кудриным сравнительный анализ биологической и технической эволюции, выдвинутое им понятие технетики и производных от него понятий существенно обогащают общую теорию развития новым философским содержанием.

Всё вышеизложенное позволяет сделать общий вывод: диссертационная работа Б. И. Кудрина соответствует требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям по специальности 09.00.08 (философия науки и техники), основные его положения достаточно полно отражены в публикациях и автореферате. Б. И. Кудрин, несомненно, заслуживает присвоения ему учёной степени доктора философских наук.

 

ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА ДОКТОРА ФИЛОСОФСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРА И. А. МАЙЗЕЛЯ

Диссертация Б. И. Кудрина, представленная в форме монографии "Введение в технетику", обладает рядом особенностей, которые придают ей нетривиальный характер.

Строго говоря, это не монография в традиционном смысле слова, раскрывающая какую-либо крупную проблему по чёткому плану в разделах, логически связанных друг с другом, причём каждый последующий из них опирается на предыдущий, вытекает из него и развивает сформулированные ранее положения. Фактически же перед нами обширный сборник работ различного объёма, написанных разновременно на протяжении около двадцати лет и расположенных в основном в хронологической последовательности. Содержание их отличается значительной пестротой – от системного анализа техноценозов до размышлений о романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита", от соображений о надёжности и экономичности систем электроснабжения до взгляда на целостность творчества и подготовку шахматиста. Философские тексты в них подчас соседствуют с математическими выкладками, а имена философов – с именами математиков, естествоиспытателей, творцов и исследователей техники, писателей, поэтов, художников, политических деятелей, принадлежащих различным историческим эпохам. Вместе с тем иногда встречаются одни и те же, повторяющиеся высказывания.

Кроме того, бросается в глаза отказ автора сборника от обычно практикуемой в научных изданиях безличности изложения. Напротив, личностное начало сознательно, настойчиво и неоднократно подчёркивается упоминанием, например, о домашнем воспитании и средней школе, проектировании Запсиба, травме и травах, о несостоявшемся избрании в состав Академии наук СССР. Всё это, конечно, несколько затрудняет осмысление и оценку представленного Б. И. Кудриным исследования.

Однако, когда удаётся глубже вчитаться и вдуматься в его труды, за их внешней разноплановостью обнаруживается сильное философское мышление, устремлённое к теоретическому освоению технической реальности. Все они, можно сказать, пронизаны неким общим идейным стержнем, общими творческими, эвристическими плодотворными идеями. Личностные же моменты, органически вплетаясь в основной текст, раскрывают пути становления как самогó учёного, так и убеждённо отстаиваемой им концепции.

В условиях интенсивного научно-технического прогресса и его неуклонно нарастающего влияния на все стороны жизни современного человечества, на судьбы цивилизации, вряд ли необходимо доказывать значение общих, социально-философских проблем техники, технологии, техносферы, разработки целостной общей теории технической реальности. Такая разработка активно осуществляется уже на протяжении многих десятилетий в различных странах, под различными углами зрения. В русле её защищаются кандидатские и докторские диссертации, публикуются многочисленные статьи и книги. Материалы по проблематике, о которой идёт речь, закономерно нашли своё место на страницах последних изданий "Философского словаря", в специализированных словарях "Современная западная философия" и "Научно-технический прогресс". К сожалению, подобной статьи нет в "Философском энциклопедическом словаре" и в пятитомной "Философской энциклопедии", что, впрочем, представляется понятным, поскольку последняя издавалась с 1960 по 1970 гг.

Хотя, таким образом, Б. И. Кудрин не начинает "с нуля", принципиально важно здесь то обстоятельство, что он сумел найти свой собственный подход к анализируемой им проблематике, выработал своё собственное её видение, нашёл в ней такие её грани, которые ранее оставались вне кругозора исследователей. Им сделан новый важный шаг на путях развития техноведения, создана своя собственная "экологическая ниша" в науке, и оценка ряда выдвинутых им положений должна начинаться со слова " впервые".

Действительно, впервые, по словам диссертанта, им осуществлено "применение понятий биологии для описания и прогнозирования больших систем, формирующихся технологически", осуществлено обобщение понятий, характеризующих биологические и технические системы по некоторым их совпадающим чертам. В числе таких понятий – "ценоз", "семейство", "вид", "особь", "эволюция", "отбор". Теперь, видимо, их надлежит трактовать как общенаучные понятия. Впрочем, решающее слово в данном случае будет принадлежать традициям научного языка.

Впервые на этой основе введено сильное, хорошо работающее понятие "техноценоз", относящееся к множеству всех технических устройств, слабо связанных друг с другом и ограниченных в пространстве и времени, множеству типа "цех", "предприятие", "отрасль", "город", "регион". Техноценозы включают в себя технические семейства, виды, особи – отдельные конкретные изделия, одновременно связывая в единые цепи единичные предметы техники и их технологические системы со всей глобальной совокупностью техники.

Впервые же раскрыты общие структурные особенности техноценозов (и ценозов вообще), складывающиеся на основе Н-распределения, а также их общие черты, отличающие их от "особей", единичных изделий: уникальность, принципиальная неповторимость, отсутствие чётких границ, некоторые другие.

Также впервые проанализированы общие особенности техноэволюции и её законы, среди которых центральное место принадлежит закону информационного отбора, который можно интерпретировать как обобщение закона естественного отбора.

В том же ряду находится предложение понятия "технетика", обозначающего как особую сферу действительности, охватывающую технику, технологию, изделия, материалы, отходы, так и теорию этой сферы, в связи с чем фактически даётся заявка на новую научную дисциплину.

Наконец, особо должно быть отмечено то обстоятельство, что, выходя за рамки техноведческой проблематики, диссертант высказывал ряд убедительных соображений общесоциологического характера. Среди них – установление необходимости разнообразия в общественной жизни и вообще в действительности, диктуемого, в частности, потребностями максимального использования ресурсов; выяснения неизбежности сохранения неавтоматизированного, более того, ручного труда; обоснование несостоятельности гигантомании; раскрытие утопичности представлений о торжестве в будущем всеобщей централизованности и плановости.

Перечисленные и другие достоинства работы Б. И. Кудрина отнюдь не перечёркиваются некоторыми содержащимися в его диссертационном исследовании недостаточно продуманными и недостаточно убедительными утверждениями. Но было бы всё же неправомерно пройти мимо, например, определения техники как части технической реальности. Пытаясь вырваться из возникающего здесь круга в определении, диссертант уточняет, что техническая реальность является совокупностью изделий. Тем самым она отождествляется со сферой материальной культуры, а специфика техники остаётся непрояснённой. Представляется сомнительной и жёсткая связь между техникой и технической документацией, провозглашаемая диссертантом, причём бездокументная техника прошлого, да и настоящего объявляется лишь "предтехникой". Вряд ли можно согласиться и с утверждением, что техническое начало хронологически предшествует социальному – такое разведение во времени просто неоправданно.

Не всегда ясно, в чём состоит преимущество отдельных предлагаемых Б. И. Кудриным терминов, в том числе "технетика", по сравнению с уже употребляемым в научной литературе "техносфера", "техноведение".

Желая Б. И. Кудрину продолжить успешно начатое им дело изучения философских и социальных проблем технической реальности, дальнейшего продвижения по пути формирования новой научной дисциплины, предметом которой является эта реальность, представляется целесообразным одновременно посоветовать ему включить в поле своего теоретического зрения некоторые незамеченные им, но имеющие прямое отношение к интересующей его проблематике книги (Каширин В. П. Философские вопросы технологии. Томск, изд. ТУ, 1988; Сахал Д. Технический прогресс: концепции, модели, оценки. Название англ. оригинала – Модели технологических инноваций. М., Финансы и статистика, 1985; Новая технократическая волна на Западе. Среди авторов – Хайдеггер М., Ясперс К., Белл Д. и др. М., Прогресс, 1986.)

В заключение следует подчеркнуть, что Б. И. Кудрин, несомненно, является крупным учёным, специалистом в области технических дисциплин, имеющим за плечами обширный стаж практической – проектной, организационной, преподавательской работы. Он обладает высоким творческим потенциалом, большой эрудицией, широким кругозором. Представленная им в качестве диссертации работа представляет собой фундаментальное исследование, которое вносит оригинальный весомый вклад в понимании техники, технологии, техносферы, и буквально выстрадано диссертантом. Её содержание адекватно отражено в автореферате и других публикациях автора. Она всецело соответствует требованиям, предъявляемым к такого рода работам.

Всё изложенное означает, что Б. И. Кудрин безусловно достоин присвоения ему искомой учёной степени доктора философских наук по специальности "философия науки и техники".

 

ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА ДОКТОРА ФИЛОСОФСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРА В. Н. ШЕВЧЕНКО

Представленная в виде монографии (Введение в технетику. 2-е изд., переработ. и доп. – Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1993. – 552 с.) диссертация Б. И. Кудрина – явление незаурядное в философской науке последних лет. Мы имеем дело с редкой для современной жизни ситуацией, когда речь может идти в полном смысле слова о возникновении, становлении принципиально нового направления в развитии философских исследований техники, новой школы, связанной с созданием новой науки – технетики, как науки о технической реальности, той реальности, которая является продуктом и результатом сугубо человеческой деятельности.

Удивителен, конечно, не сам факт появления нового направления исследований. Оно складывалось в течение длительного времени. Удивление вызывает творческий подвиг диссертанта и, здесь я не побоюсь этих высоких слов, Б. И. Кудрин, будучи по образованию и работе инженером-электриком, на протяжении последних 20 лет приложил огромные усилия к тому, чтобы, во-первых, уяснить для себя философский смысл сделанных им конкретных открытий, и, во-вторых, чтобы донести до сведения научной общественности полученные им результаты и выводы. Только невероятное упорство помогло ему пробить глухую стену равнодушия, сложенную в эпоху застоя, ко всему новому и непривычному.

Но самое интересное и поразительное во всей теоретико-методологической работе, проделанной автором, это её практическая направленность. Б. И. Кудриным двигало, побуждало к размышлениям его стремление повысить эффективность проектной деятельности по созданию металлургических заводов. И теперь, когда мы сегодня оцениваем результаты, к которым он пришёл, я могу с полной ответственностью говорить о том, насколько действительно актуально и практично всё содержание диссертации. Разумеется, моя высокая оценка диссертации касается не только того, что можно условно назвать философией проектирования будущего. Чтение диссертации заставляет по-новому взглянуть на целый ряд проблем, активно обсуждаемых сегодня учёными, в сфере философского осмысления современной науки и техники.

Центральная идея диссертации – попытаться по-новому определить понятие технической реальности; выявить предмет науки технетики, описывающей, по мнению диссертанта, определённую часть этой технической реальности (что спорно, но об этом позже); представить описываемую наукой технетикой техническую реальность как состоящую из отдельных, неповторимых техноценозов, которые в своём функционировании и развитии подчиняются определённым объективным закономерностям; и, наконец, рассмотреть эволюцию технической реальности (техносферы) сквозь призму информационного отбора, что позволяет поставить вопрос об управлении техноэволюцией и о стадиях этого управления.

Автор изменяет и дополняет традиционную классификацию наук, проистекающую из той совокупности форм движения, которая утвердилась в отечественной философской и науковедческой литературе. Поскольку каждая форма движения характеризуется определённым классом систем, то весь ряд систем, по мысли диссертанта, выглядит следующим образом: физические (неорганический мир), биологические, технические (технетические), информационные и социальные системы (стр. 11 доклада; стр. 113, 141, 393 – монографии).

Соответствует ли этот ряд общепринятым представлениям об эволюции материального мира? Не вполне соответствует. И здесь можно и нужно поспорить с автором. Важнее, однако, то, что автор верно фиксирует наметившиеся тенденции расширения привычных границ технической реальности. Под последней он имеет в виду, во-первых, созданные человеком технические изделия как непосредственно руками, так и с использованием техники, в том числе и автоматически действующие системы. И, во-вторых, порождённые человеческими изделиями изменённые состояния природных образований, которые также, по мысли автора, должны быть отнесены к технической реальности, а не природной (например, антропогенное опустынивание земель Севера) (см. стр. 12 и стр. 22, 394–399).

Б. И. Кудрин понимает всю сложность проведения границы между технической реальностью и природной средой. В целом он верно характеризует вектор направленности в деятельности человека, стремящегося к замене природной реальности реальностью технической. Да, я согласен, так можно охарактеризовать практическое отношение человека к Природе в рамках индустриального общества. Но применительно к постиндустриальной цивилизации здесь необходимо внести соответствующие коррективы, поскольку в науке всё более утверждается идея коэволюции природы и общества.

Мне кажется также, что автор не совсем точно определяет техническую реальность только как некую совокупность изделий, созданных так или иначе деятельностью человека. Из его поля зрения исчезли связи и отношения между этими изделиями, также являющиеся неотъемлемой частью этой технической реальности. Но важно подчеркнуть, что данное замечание касается лишь определения. В сущности же автор стоит на правильной точке зрения. Ведь когда он говорит о гносеологических аспектах выбора ценоза, то неверно, с его точки зрения, делать этот выбор так, чтобы слабые связи и слабые взаимодействия между элементами-изделиями, составляющими ценоз, исчезали. Или делать выбор так, чтобы эти связи и взаимодействия были функциональными (см. стр. 13 и 99, 195, 369–372).

Теоретически глубокий и многоплановый анализ техноценоза как системного образования, с позиций современной науки, и в первую очередь – математики, несомненная заслуга Б. И. Кудрина, которая должна быть оценена Советом по достоинству. Структура ценоза определяется законами техноэволюции. Повторяемость отдельных видов в нём устойчива и определяется параметрами гиперболического Н-распределения.

Устойчивость структуры техноценоза определяется следующим соотношением: 40–60 % всех видов ценоза образует касту избранных видов (автор называет её ноевой кастой), в которую входит 5–10 % числа особей, но 40–60 % всех особей попадает в саранчёвые касты (это 5–10 % всех видов). Чем дальше от этого оптимального состояния, тем неустойчивее становится ценоз как системное образование, так что для него можно выделить два крайних предельно неустойчивых состояния. Он не может функционировать, если будет состоять лишь из единичных, т.е. уникальных особей, или наоборот – будет состоять только из одинаковых элементов.

Таков один из главных результатов, полученных Б. И. Кудриным в ходе проведённого им исследования. Причём, этот вывод он доказал на материале пятисот* ценозов. Созданная диссертантом идеальная модель функционирования и развития техноценоза с полным правом может быть охарактеризована как научное открытие, позволяющее просчитывать устойчивость существующих техноценозов, вести эффективную проектно-конструкторскую деятельность и т.д. Теперь этот вид профессиональной человеческой деятельности, возникший только в 20-е годы нынешнего столетия, получает надёжное философско-методологическое обоснование. Но применимость закона техноэволюции, получившего графическое и математическое выражение в виде гиперболического Н-распределения, несомненно имеет гораздо большую сферу. Скажем, на основании этого закона можно определить оптимальное соотношение между мелкими, средними и крупными предприятиями, к примеру, в отдельном регионе, что даёт возможность добиться максимально благоприятных условий для экономического его развития.

Ещё один важный вывод, полученный диссертантом, также имеет фундаментальное значение. Насколько мне известно, впервые в философской литературе им выявлена та особенность функционирования техноценоза, которая заключается в появлении информационного документа и, соответственно, информационного отбора.

В отличие от информационных процессов, протекающих в живых системах, где материальным носителем информации выступает ген, в ходе развития техники происходит отделение информации (технического описания изделия) от процесса создания или тиражирования изделия. Сформировавшийся механизм техноэволюции представляет собой достаточно сложное образование, состоящее из целого ряда последовательных действий: сохранение документа, внесение изменений, аннулирование документа, изготовление нового. Таким образом, информационный отбор, производимый человеком, постепенно превращается в ведущее звено техноэволюции, в средство сознательного управления ею.

Однако в сколько-нибудь полной мере эта идея может быть реализована только при взгляде на техническую реальность как состоящую прежде всего из техноценозов. Другими словами, необходимо здесь научиться мыслить по-новому. К сожалению, в автореферате эта сторона дела изложена весьма неполно.

Поэтому существенно важным мне представляются идеи автора, высказанные им в монографии (стр. 24, 29, 32, 34, 40, 44, 47, 307, 310, 324, 341, 348, 379) и развитые в работе "Античность. Символизм. Технетика" (М., 1995). Речь идёт, в частности, о связи технетики со становлением неклассического мышления, как нового этапа, следующего за этапом классического мышления.

Классическое мышление имеет дело, как правило, с одним техническим изделием или с неорганизованной сложностью, когда требуется учесть при проектировании небольшое число переменных. При современном проектировании техноценоза мышление специалиста сталкивается с принципиально иной ситуацией (её очень верно описывает диссертант). Прежде всего, техноценоз не имеет чётких и очевидных границ, впрочем, как и в биологии. Каждый специалист определяет его по-своему, выбор изделий для него во многом случаен и неформализуем, по крайней мере, на сегодняшний день.

Вкратце говоря, процесс познания и практического созидания технической реальности, техноценоза предполагает: 1) признание иерархичности уровней технической реальности; 2) невозможность строго количественного описания каждого уровня и необходимость в связи с этим образного мышления; 3) обязательность использования Н-распределения.

И здесь мы выходим в область философских проблем, лишь частично затронутых в публикациях автора, но имеющих важное значение для понимания смысла проделанной Б. И. Кудриным работы. Он совершенно прав, говоря, что переход к управлению информационной эволюцией технической реальности возможен лишь в том случае, если специалисты освоят техноценологическое мышление. Можно с удовлетворением констатировать ещё раз, что идеи автора замечены научной общественностью, особенно с начала 90-х годов, они привлекают всё большее внимание, находят применение на практике, одним словом – работают.

Автор говорит о созвучии идей неклассического (в его терминологии, хотя термин, увы, занят) мышления с идеями символистов, ставит вопрос о более широком круге образов, который увидели символисты, ещё в большей степени – импрессионисты. Конкретно у диссертанта речь идёт о впечатлении от ценоза как от чего-то безмерного и безграничного, состоящего из бесконечного количества выделенных нами элементов, слабо связанных и слабо взаимодействующих.

Но я думаю, что здесь дело не только в символистах и импрессионистах. Философское мышление как таковое есть синтез логического, понятийного, научного и образного, художественного мышления. И, стало быть, синтез элементно-аналитического и целостно-синтезного. Если в новое время, в эпоху господства индустриализма и механической техники образная компонента была подавлена, то теперь, в XX веке, и особенно во второй его половине, она требует своей реабилитации и усиленно её добивается. Недаром такое огромное развитие получила философская эссеистика в XX веке, которая в своих лучших образцах даёт примеры такого синтеза понятийного и образного, выступая современной формой философствования, хотя и не единственной.

Поэтому поставленная диссертантом проблема освоения техноценологического (образного) стиля мышления выступает ещё одним свидетельством того поворота, который сегодня происходит в мышлении, а именно к холистскому стилю мышления.

Здесь встаёт во весь рост проблема философской идеи техники, технической реальности как таковой. Техника, по Хайдеггеру, и я согласен с ним, это не просто средство, "инструмент" человеческого воздействия на природу, показатель его господства над ней. Техника – это способ, каким мир только и может являться человеку и соответственно человек миру, так что в технике закономерно проступают те константы, которые присущи объективной реальности, в частности, Н-распределение. С этой точки зрения проделанная автором работа по осмыслению технической реальности несёт в себе глубокий философский смысл, который предстоит ещё науке открыть.

Таковы вкратце основные идеи и выводы интересной и содержательной диссертации Б. И. Кудрина.

Наряду с её несомненными достоинствами ей присущ и ряд недостатков. Часть из них была упомянута в тексте ранее. Суммируем их теперь:

1. Недостаточно обосновано выделение технической и информационной реальностей в качестве самостоятельных этапов эволюции материального мира наряду с социальной формой движения.

2. Осталась не до конца раскрытой структура технической реальности как теоретической проблемы. Во-первых, следовало бы больше внимания обратить на принципы выделения ценоза (цех, предприятие, город, область и т.д.). Пока они не сформулированы достаточно строго, ссылка на образную компоненту мышления лишь отчасти проясняет суть дела. Во-вторых, техническая реальность как целостность есть не арифметическая сумма техноценозов, а некоторая система. Её, по-видимому, нельзя рассматривать по аналогии с техноценозом как один гигантский суперэтнос. Здесь необходимо принять во внимание связь технической реальности как с человеком, так и с природной средой.

3. Технетику как науку вряд ли можно определять как междисциплинарное исследование. Всё-таки весь пафос диссертации направлен на доказательство необходимости создания науки о всей технической реальности, в которой анализ техноценозов играет роль важнейшей предметной основы, но ими он не должен ограничивать себя.

Несмотря на указанные недостатки, диссертация Б. И. Кудрина в целом производит самое благоприятное впечатление. Она представляет собой фундаментальное исследование, во многом по-новому раскрывающее содержание и механизм развития технической реальности. Диссертация есть итог большой многолетней и упорной работы Б. И. Кудрина. Об этом лучше всего свидетельствует список его публикаций.

Монография и автореферат, отражающий содержание монографии, написаны хорошим выразительным языком, лишённым тёмных мест и неясностей, хотя порою ощущается перегруженность специальной терминологией. Впрочем, для этого есть у автора определённые основания.

Что касается методологии работы, то она целиком пронизана идеями системного подхода и может служить ярким подтверждением его эффективности при умелом, разумеется, использовании.

По моему мнению, диссертация "Введение в технетику", представленная в форме монографии на соискание учёной степени доктора философских наук, заслуживает положительной оценки, а диссертант Кудрин Борис Иванович – присуждения искомой степени доктора философских наук по специальности 09.00.08 – философия науки и техники.

 

ВЫСТУПЛЕНИЕ ЧЛЕНА СОВЕТА, ДОКТОРА ФИЛОСОФСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРА А. С. МАМЗИНА

Сегодня утром защищал философскую диссертацию Петров, доктор медицинских наук. Там создалась такая же ситуация, как и здесь: стыковая защита, на базе двух дисциплин. Точнее, философская диссертация защищается на базе богатого собственного фактического материала. Петров – врач, ученик Штофа. Им диалектически соединяются две специальности – нормальная физиология и философские вопросы естествознания и техники. Крупные мировоззренческие проблемы, прикладные науки и раньше отсылали к философам. Например, Георгиевский – кандидат биологических наук. Но он же по базовому образованию и доктор философии – виднейший специалист в области гносеологии эволюции. Так что не важно, каких наук, важно, что внёс в философию. И, по-моему, этот вопрос применительно к Кудрину долго смущал Учёный совет. Так вот, об истории вопроса и диссертации. Его докторская технических наук лишь мешает приятию. Ведь цель для него – не получить диплом. Это будет лишь фиксация очевидного факта. Для соискателя цель – найти истину в круге нелегких вопросов. И в этом плане он напористо и настойчиво это осуществлял. Что и вызывает искреннее уважение.

Борис Иванович, в конечном счёте, показал мировоззренческое значение такого явления, как техника. Причём, истоки его постановки ведут к 60–70 годам – к работе Ленинградского отделения ИИЕТ, Мелещенко и Завадского, которые проводили близкие параллели. Кудрин прямой продолжатель научной школы эволюционистов нашего города. Мы отмечали ещё в 1976 г. усиление внимания к исследованию систем, значительно превосходящих по своим масштабам привычные представления. Диссертация есть образец исследований, если применить биологические термины, надорганизменных образований, от популяции и вида.

Оказалось, что есть аналогии – структурные, глубинные – с биологией, с живой природой. Но эти перспективные работы в стране были прекращены. Таким образом, знамя подхватил Борис Иванович. Его последние разработки достойно характеризуют российский уровень философских исследований проблем техники. Цель бескорыстная – уяснить самому. В чём же мировоззренческое значение работы? Роль технических наук и их особенности усвоены недостаточно. Деятельность человека не абсолютно, а лишь относительно противостоит природе, как часть – целому. Она природна в своей основе. В общем комплексе научного знания соотношение категорий естественного и искусственного исследуется многими. Техносфера – мир искусственного – связана с технологиями разного порядка. Интересны естественные технологии в биологии акад. Уголева. Можно ли приравнять к естественному всё биологическое? Диссертант убедительно показывает, что это не так.

Действительно, между естественными и искусственными мирами, которые противопоставляются (иногда пренебрежительно – эрзац), есть более глубокое единство. Борис Иванович показывает более глубоко это единство, раскрывая определённые аспекты. Здесь важны его ключевые понятия, прежде всего – техноценоз. Понятия отражают открытые им законы и явления, а потому необычны. Важно и методологическое значение работы – творчески использованы структурные аналогии, и не просто структуры, не системный метод, а системно-исторический метод, поскольку с позиций истории налицо несомненный интерес, философский в том числе.

Уголев шёл от естественных технологий к технике, а Кудрин – от техники, от технических представлений ко всеобщему. Его аналогии не всегда бесспорны и проработаны, но гносеологически они очень важны. Для Дарвина понимание законов естественного отбора вытекало из искусственного отбора. И если взять и металлургическую технику, и биологическую субстанцию (растения), и физическую (породы), то приходим к пересечению естественного и искусственного. И искусственный мир не только вне человека, но и "внутри" – искусственные почки. Существовать нельзя без технического. Это обостряет проблему естественного и искусственного. Очень интересная проблема рассматривается, и несомненно – продвижение совершилось. От Кедрова и Саймона – к современному состоянию философского осмысления. Положительная и очень интересная работа. Конечно, есть и спорные моменты. Сказывается субъективизм профессии. Необходимо время, чтобы преодолеть разноязычие, вызванное и громадностью фактуры, и новым прочтением философских категорий. Спорно и проецирование ряда представлений биологии на техническое. В целом – это правомерно, но в деталях есть некоторые погрешности, не изжиты техницизмы. Очень хорошая работа и интересная защита.


4.8. Письма с. Лема и отзыв акад. Ойзермана Т. И.

 

05_01

 

 

05_02

03_01

4.9. ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ

На Первой Международной конференции "Математическое описание ценозов и закономерности технетики", прошедшей 24–26 января 1996 года в Новомосковске, была отмечена актуальность философского осмысления бытия технической реальности и закономерностей познания техноэволюции. Было признано целесообразным привлечь к рассмотрению проблемы более широкий круг учёных.

Предполагается 22–24 января 1997 года провести в Москве Международную конференцию "Становление философии техники" под девизом "Зачем технарИю Платон?"

Организаторы и спонсоры конференции: АО "Гипромез", Центр системных исследований, ТОО "Электрика". В организации конференции принимают участие Институт философии РАН, Институт истории естествознания и техники РАН, Московский энергетический институт (технический университет). Московское общество испытателей природы при Российском государственном университете.

На пленарных заседаниях конференции предполагается рассмотреть вопросы: техническая реальность как сущее; техносфера и человек; дефиниции и структурные уровни организации технической реальности; философия техники или философия технетики.

К рассмотрению на секциях предлагаются следующие темы:

Секция "Философия техники" (Институт философии РАН, акад. Т. И. Ойзерман, д.ф.н. В. М. Розин)

– Философия техники в отечественной и зарубежной литературе;

– Категориальный аппарат исследований технической реальности и системно-целостная иерархия её уровней;

– Отбор как философская категория;

– Онтология и гносеология информэволюции.

Секция "История техники и технических наук" (Институт истории естествознания и техники РАН, д.б.н. Мирзоян Э. Н., к.т.н. Гвоздецкий В. Л.)

– Общность и специфика эволюции живого и развитие техники;

– Фундаментальные и прикладные технические знания и их взаимосвязь с естествознанием и производством;

– Сегодняшние результаты истории техники и становление технических наук;

– Концепции технического развития и механизм перехода к новейшим технологиям.

Секция "Моделирование структуры ценозов и законов техноэволюции" (Московский энергетический институт, д.ф.н. Арефьева Г. С., д.т.н. Кудрин Б. И.)

– Философское осмысление и математическое представление класса ципфовских распределений как отражения фундаментального свойства природы – стремления к многообразию;

– Понятийный аппарат обсуждаемых распределений для унификации обозначений и возможности сравнения результатов различных наук;

– Канонизация Н-распределения повторяемостью простых сомножителей-особей в факториале некоторого натурального числа, задаваемого количеством простых чисел-видов, модели отсечения и модели связей;

– Гносеологические и онтологические проблемы общности структуры ценозов, определяемой общностью отбора.

4.10. МОРАЛЬНАЯ ОЦЕНКА

Происшедший результат отрицательного голосования Питерской философской школы требует некоторых комментариев с учётом того, что на заседании присутствовало несколько учёных – сторонников моих взглядов, которые осуществили видеозапись происшедшего.

Председатель начал со стандартного объявления и отметил, что кворум имеется, добавив, что двое подойдут. Вероятно, только часть членов Совета знала, что из Москвы был звонок с сообщением, что д. филос. наук профессор Г. С. Арефьева (зав. кафедрой Философии Московского энергетического института) вчера вечером сдала билет "Москва–Ленинград" и не приедет на сегодняшнее заседание. Одновременно в звонке сообщалось, что положительный отзыв МЭИ на мою диссертацию отменяется.

Дальше защита шла вполне нормально, обычно, вопросы были интересные, и я по мере возможности на все ответил. Никакой напряжённости в вопросах и ответах не ощущалось.

Председатель объявил о конце дискуссии и предложил выступить членам Совета. И именно в этот момент в зал вбежали двое опоздавших и обрушились с резкой критикой на защищаемую диссертацию. Первый сказал, что она отражает буржуазные философские взгляды на философию техники, которые до недавнего времени господствовали на Западе. Второй отрицал объективность развития технической реальности, точнее – техники вообще, считая, что её развитие определяется человеком и планированием государственных органов.

Именно после этого состоялось голосование, которое и оказалось отрицательным. Председатель не предложил мне снять диссертацию с рассмотрения до голосования. На что я, кстати, не пошёл бы.

После завершения работы Протокол заседания Совета не был вручён мне ни сразу, ни через несколько дней, ни позднее, несмотря на моё неоднократное напоминание. Именно поэтому фамилии и учёные звания всех упомянутых выше мне так и остались фактически не известны. Материалы о защите в ВАК не поступили.

Моральная нечистоплотность происшедшего несомненна. Но уговоры друзей-учёных опротестовывать происшедшее из-за нарушения процедуры защиты и отказа в выдаче Протокола мною не были приняты. Любое моё обращение в Совет и в ВАК требовало массы времени.

Кстати, мне в это время, во-первых, нужно было издать книгу: А. А. Любищев. Линии Демокрита и Платона в истории культуры / Составление, редактирование, предисловие, заключительная статья Б. И. Кудрин. – М.: Электрика, 1997. – 408 с., права на которую при личной встрече передала мне его дочь – Равдель Е. А. (факсимильный текст её записки см. в изданной книге). Рукописи каждого раздела книги отдельно, с возвратом, были отданы мне почитателями А. А. Любищева при общем руководстве процессом со стороны Московского Общества Испытателей Природы при МГУ, осуществляемым Б. С. Шорниковым.

Во-вторых, в это время я как профессор был избран заведующим кафедрой "Электроснабжение промышленных предприятий" Московского энергетического института и, издав свыше десятка учебников (871-я публикация: Кудрин Б. И. Электроснабжение. Учебник для бакалавров. 4-е изд., Изд-во "Академия", 2016. – 352 с.), доказал необходимость, наряду со специальностями по электротехнике и отдельными специальностями по электроэнергетике, организации новой специальности – "Электрическое хозяйство предприятий, организаций, учреждений", которая была утверждена Минобразования РФ (на 01 января 2015 г. специальность преподавалась уже в 53 технических вузах России).

Кстати, и сейчас питерские учёные философского факультета СПбГУ путают технику и технологию, не видят различия между техникой и технетикой, каждая из пяти сущностей которой изучается через понятие техноценоз как единое, а не через отдельные артефакты.

Мои выступления перед научной и производственной общественностью в 2016 году о фундаментальности  законов общей и прикладной ценологии с пояснением особенностей их применения размещены на сайте kudrinbi.ru.

 

Кудрин_рисунок почерка

Фрагмент автографа проф. Кудрина Б. И., 2014 г.



[1] Иван Дмитриевич Кутявин – мой учитель и руководитель кандидатской диссертации, защищавшейся в Томске в 1973 г., а затем в 1976 г. – докторской.

[2] Сегодня библиография насчитывает более 870 наименований.

* В общей сложности до 2003 г. изучено и проанализировано более тысячи техноценозов.