Г.А. Петрова

ЛИСТАЯ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

 

Приступая второй раз к описанию фрагментов истории становления ценологического направления, я хочу отметить обрывочность воспоминаний Бориса Ивановича и окружающих, отсутствие реальных документов, подтверждающих тот или иной факт.

Своеобразная особенность Бориса Ивановича Кудрина как человека творческого заключается в том, что вокруг него всегда есть помощники, которые брали и берут на себя ту часть необходимой и неотъемлемой организационной и рутинной работы, которую он органически не любит и выполняет только в случае крайней необходимости. Именно с этой точки зрения и следует рассматривать мою деятельность, начиная с 1973 г., когда БИ, как только что назначенный начальник отдела Вычислительной техники и автоматизации проектирования Сибгипромеза приехал в Москву в Главпроект Минчермета СССР для обычного в то время согласования плана автоматизации проектных работ. Дело в том, что в те времена я курировала планирование, выполнение и отчётность этого нового вида деятельности проектных институтов. Именно в это время был создан Научно-технический Совет по автоматизации проектирования, руководителем которого стал заместитель главного инженера Гипромеза Николай Андреевич Абрамов, а вошли в него все (а это более 30 чел.) начальники отделов Автоматизации проектирования проектных и комплексных институтов (ценологические свойства проявились и здесь: наименования отделов были самые разнообразные, и попытки Главпроекта ввести единообразие в названиях и структуре успехом не увенчались) и заместители главных инженеров, отвечавшие за это направление. Впоследствии Совет преобразовался в Координационный Научно-технический Совет по системе автоматизированного проектирования чёрной металлургии и стал коротко называться КНТС САПР-Чермет, а возглавил его заместитель главного инженера Гипромеза Донской Леонид Яковлевич.

Первая встреча с БИ мне не запомнилась (а ему, естественно, запомнилась, поскольку для него важно было обеспечить соответствующий уровень внимания и финансирования со стороны Министерства). Вообще-то, надо сказать, что БИ никогда не обладал ораторскими способностями и не мог сразу обратить на себя внимание яркой внешностью или доказательной внушительностью. Лишь позднее я узнала, сколь уважительно к нему относились начальник Главпроекта Марк Борисович Розенштрах, всё руководство Главэнерго Минчермета. До 90-х годов он неоднократно по сложным вопросам консультировал Министра Ивана Павловича Казанца, затем Министра Серафима Васильевича Колпакова, который содействовал ценологической теории, передав соответствующие документы в Совмин СССР. Наконец, Министра Олега Николаевича Сосковца, который внедрил ценологический подход (правда, этот термин, вероятно, ему так и остался неизвестным) к нормированию и суточному расходу электроэнергии по цехам и производствам на Карагандинском меткомбинате. Последняя встреча с ним, как вспоминал БИ, привела к появлению статьи А.Валентинова в «Российской газете» от 4 апреля 1996 г. «Формула процветания для банкира, мэра и премьера».

Последующие наши рабочие встречи в 1973–1975 гг. по вопросам внедрения вычислительной техники и состояния с автоматизацией проектирования также запомнились не столь отчётливо, хотя Отдел ВТИАП Сибгипромеза и выполнил ряд оригинальных работ, квалифицируемых как новая техника.

После перевода на работу в московский Гипромез (БИ неоднократно подчёркивал, что вышел на работу 1 марта 1976 г.) в Электротехнический отдел БИ перестал заниматься вопросами финансирования и выполнения работ по автоматизации проектирования. Его достаточно частые посещения Министерства были связаны с Главэнерго (по конкретным объектам рабочего и перспективного проектирования, организации информационного электротехнического банка, участию в заявке годовых объёмов электропотребления и установлению норм по удельным расходам электроэнергии по основным видам продукции) и Главпроектом (в части выпуска норм и указаний по проектированию электротехнического раздела проектов, рабочей документации крупнейших строек, экспертизы проектов других институтов, разработки Схемы развития отрасли 5, 10 и 20 лет вперёд). Поэтому наши встречи в Черметпроекте в те годы были достаточно редкими.

Занимаясь в основном вопросами, относящимися к электричеству, БИ, тем не менее, не оставлял без внимания и вопросы информационного обеспечения проектирования, участвуя практически во всех ежегодно проводившихся совещаниях КНТС САПР. Во время командировки на очередное заседание в Ленинграде в 1982 г. я узнала от Л.Я.Донского и Е.Б.Максимовой о полученной БИ во дворе Гипромеза тяжёлой травме головы, свалившей его на 9 мес. на больничную койку (кстати, первая тяжелейшая травма в 1964 г., после которой БИ получил инвалидность 2 группы также потребовала 9-месячного нахождения в больнице и нескольких сложных операций, о чём я узнала, когда была в Новокузнецке на КМК от одного из учеников БИ – Буторина Владимира Константиновича). Это известие послужило возникновению моего более пристального интереса к Б.И.Кудрину, тем более что разговоров вокруг этого было достаточно много. Эти разговоры высвечивали неоднозначность личности БИ, его друзей и врагов.

Но уж совсем я заинтересовалась им, когда на Главпроект обрушился поток писем, связанных с его обращением Минмонтажспецстрой СССР по поводу громадных ошибок, которые возникают при определении электрических нагрузок, если пользоваться методикой Тяжпромэлектропроекта. Письма были диаметрально противоположными: от полного отрицания предлагаемого БИ нового подхода до полной поддержки, которую, как это ни странно, оказал Украинский ТПЭП (историю вопроса см. публ.358). Нельзя не сказать, что и в Гипромезе были специалисты, отрицавшие возможность расчёта электрических нагрузок, грубо говоря – по аналогам. Но надо отметить, что Черметпроект в лице начальника Борисова Евгения Михайловича (который многие годы самым непосредственным образом участвовал и в рабочем, и в перспективном проектировании), естественно, встал на сторону БИ. Следует отдать должное и директору Гипромеза Станиславу Владимировичу Губерту Отрицательное отношение со стороны определённой части руководства Гипромеза (которое в самый острый момент вылилось в поставленный зам. главного инженера Романовым Г.М. вопрос об увольнении БИ из-за его занятий наукой в «рабочее время») было нейтрализовано директором.

Коренное отставание страны в вопросах выпуска и оснащения вычислительной техникой организаций страны привело к выходу Постановления ЦК КПСС и Совмина (1986) о мерах по ускоренному развитию этого направления. В соответствии с этим по Главпроекту был издан приказ от 20 марта 1987 г. №23 о создании отдела САПР-Чермет, начальником которого был назначен зам. главного конструктора САПР-Чермет Кудрин Б.И. С этого момента он стал ответственным в отрасли за реализацию государственной политики в сфере создания систем автоматизированного проектирования. В частности, получив свыше 40 подписей-согласований (в части из которых я принимала активное участие), Гипромез оказался оснащённым лучше любого другого головного отраслевого проектного института (конечно, сразу поставить в каждый из 40 отделов института от одной до трёх ПЭВМ НР-286 и оснастить специализированный отдел центральным процессором НР-1000 и НР-3000 в то время было мечтой каждого института). Ежегодно проводимые совещания КНТС САПР приобрели статус научных конференций со специальными подборками публикаций в журнале «Сталь». Ежегодное централизованное финансирование работ по САПР-Чермет доходило до 3 млн рублей.

Начавшаяся в стране перестройка коснулась и Минчермета. Резкое сокращение централизованного финансирования, но увеличение внимания к автоматизации проектирования со стороны руководства всех проектных институтов и заинтересованных предприятий привело к укреплению отделов автоматизации, включая отдел САПР-Чермет Гипромеза, численность которого достигла 21 чел. Поэтому я согласилась на предложение главного конструктора САПР-ЧМ Донского Л.Я. перейти в Гипромез в отдел САПР-Чермет. С этого времени (1989) я работаю уже 15 лет непосредственно с Борисом Ивановичем.

Нисколько не переоценивая себя, могу сказать, что за эти прошедшие годы все конференции, семинары, симпозиумы, встречи и переговоры проводились, если так можно выразиться, при моём организационном, информационном, техническом, менеджерском обеспечении. Практически все вышедшие за эти годы книги (сборники, монографии, брошюры и др.) мною набирались, редактировались технически и дизайнерски оформлялись. Особенно это относится к изданиям серии «Ценологические исследования», говоря о которых, нельзя не подчеркнуть роль Владимира Валентиновича Фуфаева в становлении самой серии и в разного рода поддержке. Нельзя не вспомнить и издательскую деятельность ТОО «Электрика», выпустившей, в частности, книгу Любищев А.А. Линии Демокрита и Платона в истории культуры (1997) и, возможно, самую прорывную из изданных Кудрин Б.И. Античность. Символизм. Технетика (1995). Стоит назвать и совершенно необычный по истории создания и форме изложения «финальный аккорд Электрики»: Разговор технария и гуманитария в поезде «Лена-Москва» о философии техники и не только о ней (2000).

Теперь обратимся к ряду документов, которые дают представление о ходе утверждения ценологической идеи. Как неоднократно вспоминали БИ и другие, кто общался с ним в 70-е годы, первые выступления перед специалистами-проектировщиками, практиками-электриками, наукой ряда вузов кончались полным и абсолютным непониманием. И тогда БИ решился на некоторый необычный шаг: он послал письмо и свою статью Станиславу Лемму, который ответил (с.214), и это действительно характеризует его как большого учёного, заинтересованного в новом и необычном. Это стало большой моральной поддержкой, без которой, может быть, БИ не состоялся как учёный. К сожалению, от мнения С.Лема не получилось реального результата, так как ни журнал «Вопросы философии», ни непосредственно Бестужев-Лада (с.215) не сочли возможным и необходимым опубликовать хотя бы в краткой заметке существо предлагаемого БИ. Впрочем, журнал «Вопросы философии» и в дальнейшем, на протяжении ряда лет отказывался от публикации статей Бориса Ивановича (с.216). Хотя, безусловно, нельзя не отметить, что журнал «Философские науки» в лице зам. главного редактора Владимира Николаевича Шевченко опубликовал краткое изложение закона информационного отбора (с.217).

Переломным для признания рационального содержания открытых БИ законов и закономерностей следует считать 1980 г., когда журнал «ЭКО» - Экономика и организация промышленного производства (с.218), ежегодник «Системные исследования» и популярный журнал «Знание-Сила» опубликовали соответствующие статьи.

Однако это, а также трудная, но успешная защита докторской диссертации в 1981 г. не сняли резко отрицательного отношения части специалистов Гипромеза к научной деятельности Кудрина Б.И. (при отсутствии каких-либо претензий к его проектной деятельности и качеству выпускаемых им проектов). В частности, ему категорически запрещалось писать что-либо по техноэволюции, а акты экспертизы приходилось оформлять через Главпроект Мичермета СССР (с.219). В этом ряду совсем уж безобразной выглядит и история, когда после травмы ему не разрешили немного изменить график рабочего дня в связи с необходимостью проходить лечебные процедуры: «Нет возможности» - такова была резолюция зам. директора Хоржембо А.Л. (с.220). Одновременно действовал категорический запрет на подготовку публикаций (с.221).

Но жизнь продолжалась, и в 1985 г. БИ начал сотрудничать с Московским энергетическим институтом (с.222). Одновременно он вёл интенсивную переписку с различными организациями, добиваясь практического использования результатов своих исследований. Госкомитет СССР по науке и технике, несмотря на просьбу Отдела науки и учебных заведений ЦК КПСС и личную встречу БИ с Ефремовым Л.Н., подготовил стандартную отписку (с.223) и не менял свою точку зрения в дальнейшем. Подчинённый же ГКНТ СССР Всесоюзный научно-исследовательский институт проблем организации и управления в решении специально организованного научно-технического семинара 14 мая 1986 г. отметил научную значимость, одобрил методологию подхода, рекомендовал расширение исследований по этой проблематике (с.224). Ещё более впечатляет протокол специального семинара Института энергетических исследований АН СССР и ГКНТ от 22 сентября 1988 г. (с.225–226).

В общем-то БИ была очевидна необходимость расширить область своей деятельности, и он дал согласие возглавить отраслевую систему САПР-Чермет (с.227) и фактически возглавлял её и после распада СССР (с.228), задумав и выпустив (что лично мне далось очень трудно) две книги: Советская школа проектирования чёрной металлургии (2000) и Основы проектирования металлургических заводов (2002).

К концу существования СССР Кудриным Б.И. был предпринят ряд попыток заинтересовать руководство страны в необходимости немедленного и широкого использования ценологической теории. По существу, именно игнорирование закономерностей информационного отбора (Н-критериев) явилось, с теоретической точки зрения, причиной распада СССР (в частности, это невозможность реализации равной оплаты за «равный» труд, усреднение по должностям, приоритет гигантов и др.). Было обращение в ЦК КПСС к члену Политбюро Медведеву В.А., личная 15-минутная встреча с которым закончилась присвоением ярлыка социал-дарвинизма и обещанием: «в отношении Вас оргвыводов мы делать не будем» (с.229). Ничем кончилось обращение к зам. Председателя Совмина СССР акад. Абалкину Л.И. (с.230). Что касается обращение к Предсовмина СССР Рыжкову Н.И. (с.231), то оно получило развитие. Кудрина Б.И. включили в комиссию по подготовке положения о малых предприятиях. Однако в комиссии БИ как специалист долго не задержался, поскольку пытался отстоять не верхнюю границу численности малых предприятий, а записать, что малое предприятие может состоять даже из одного человека, и в принципе бухгалтера может не быть (напомним, что это был 1990 г., и такая революционная точка зрения, естественно, не была принята).

Новое обращение в ГКНТ СССР (с.232) вроде бы сдвинуло дело с мёртвой точки, но уже рушилось всё и вся, и никто не захотел заниматься теорией БИ, хотя он выходил на уровень Гайдара и Кириенко.

На некоторое время БИ полностью ушёл в науку, и здесь мне было совсем трудно из-за громадного количества мыслей БИ, которые приходилось приводить в приемлемый вид. В этот период он неоднократно и с благодарностью вспоминал Теодора Ильича Ойзермана, с которым неоднократно встречался и который дал неформальный положительный отзыв на БИ как на философа (с.233).

В начале нового века БИ вновь делает попытки выйти со своими идеями на высокий государственный уровень, предлагая развёрнутые практические решения по использованию ценологического подхода. Однако все они не получили развития (с.234).

В заключение исторического экскурса из жизни российского учёного приведу автограф главного электрика Запсиба (с.235), с которым БИ сотрудничал с 1966 г. и с которым они вместе отмечали пуск в 2001 г. крупнейшего в России электроремонтного цеха (БИ проектировал его по своему обоснованию, изложенному в докторской диссертации 1976 г.).

Мои попытки машинописного оформления эпизодов становления ценологической теории пока не увенчались успехом. Однако растущий интерес к этой теме даёт основания надеяться, что со временем история побед и поражений будет описана и представлена современникам.